| Admin | Дата: Среда, 19.09.2012, 15:01 | Сообщение # 1 |
 Хороший игрок
Группа: Администраторы
Сообщений: 2106
Награды: 0
Репутация: 14
Статус: Offline
| 1. Кличка:- Чаще всего люди называют меня Виват. Точнее, незнакомые люди. Иногда я бываю Витой (опять же, у незнакомцев), иногда из их уст вылетает какое-то грязное, неприятное слово – «тварь». Оно мне незнакомо, но люди от него злятся и бьют… Возможно, это оттого, что они несовершенны и хотят, чтобы все подстраивалось под них – не знаю. Людей невозможно понять.
2. Дата рождения, родословная:- Мне недавно исполнилось пять лет – только начала расти и постигать мир, и он уже сейчас кажется таким несовершенным… Мать мою звали Виктория – это была прелестная гнедая кобылка арабских кровей, довольно хорошо выступающая в выездке. Папа – Виварий – прыгал. Про его я почти ничего не знаю, ведь люди случают лошадей без их согласия… Мама была довольно спокойной, старалась зря не сердить людей – ей досталось в годы заездки. Про их победы я особо ничего не знаю, люди никогда этого не рассказывают…
3. Пол:- Я девочка. Точнее, кобыла, как грубо говорят люди. Матка, как добавляют некоторые… я знаю, что матка – это та девочка, которая постоянно выращивает жеребят для людей от незнакомых мальчиков. Нет, я не матка… у меня еще не было жеребят. Порода? Породы своей я Арабка… мама была арабкой, папа, похоже, арабских кровей – от него, как говорила мама, мне досталась хорошая внешность.
4. Порода: Порода? Породы своей я Арабка… мама была Арабкой, Папу я не видела и не имею представления о его внешности и породе,но от него, как говорила мама, мне досталась хорошая внешность.
5. Специализация:- Специализация… тоже не знаю. Я немного прыгала в леваде через палочки – это то, что люди называют конкуром, кажется – делала непонятные элементы – это выездка… выездка мне больше понравилась, но больше всего я люблю бег по полю. Омерзительным словом «Хобби» меня не назовешь, но и глупые разряды, получаемые часто за бумажки под названием «деньги», мне еще не причисляли.
6. Масть, описание внешности:Светло-гнедая масть Широкая, глубокая грудь – кажется, это хорошо; у меня очень длинные и тонкие ноги, чем восхищаются люди. Поясница – очередное глупое название – короткая, и постоянно приподнят хвост, потому что я в детстве случайно напоролась крупом не стекло, когда бегала по деннику, и распорола мышцу. Сама я тонкая, с легким сухим костяком, но больше ничего не знаю – я не смотрела в зеркало и не знаю, какая я, говорю только то, что говорили люди… Когда я осматриваю себя, то вижу грязно-бурую слипшуюся шерсть, которая в детстве была прелестной светло-коричневой шерсткой, хвост черный, и, кажется, розовая звезда на носу – иногда удается настолько скосить глаза.От седловки и скачки без чистки у меня белые следы на спине, которые зарастут только при тщательном уходе. От неправильного седла, абсолютно мне не подходящего, сбита холка. На боках мозоли от шпор… ну, это мелочи.
7. Биография:- Родилась я двадцатого мая в две тысячи пятом году. Был солнечный весенний день, на небе – ни облачка… Я была очень довольна – единственное, кажется, мое ясное детское впечатление, остальное я помню как-то смутно. В первый день моей жизни я не встретила людей и недостаточно окрепла, чтобы добежать до ограды большого луга – и я подумала, что мы с мамой и табуном тут совсем одни, счастливые, будем жить всю жизнь… недоуздки на головах меня не насторожили – у мамы был такой же и я думала, что тоже хожу с таким. Глупая мысль, но мне не было и дня…
На следующий день люди загнали нас в конюшню. Ржание, свист кнутов, короткие крики лошадей, по которым этот кнут прошелся – я металась, не зная, что делать, а мою маму подхватили и собрались уводить… Люди заметили меня и удивленно остановились. Позже я узнала, что появилась раньше срока на три месяца, но пока только слушала непонятную речь и с любопытством разглядывала людей. С плоскими мордами, на двух ногах, вытянутые, они походили на чудовищ… но я была слишком любопытной и вместо того, чтобы бежать из открытого загона, осталось. Позже пожалела…
Меня заперли в клетке вместе с мамой, и я принялась лягаться со всех своих жеребячьих сил – мне очень не нравились эти существа, я хотела на волю… но сил не хватало, и вскоре, попив молока, я уснула.
Когда я проснулась, мама объяснила мне все. Многого я не поняла своим жеребячьим умом, но одно усвоила твердо: люди – это мучители, хоть мама говорила совсем другое. Слишком поздно я поняла, что ее тоже сломали… Я спросила о моем отце, и мама рассказала, как к ней в леваду выпустили вороного жеребца. Такое было не раз, и, вспомнив, как ее лупили и связывали, чтобы жеребец мог вскарабкаться, она стала на месте… Я была ее третьим жеребенком, но на мой вопрос, что стало с остальными, она не ответила и стала меня вылизывать.
Ответила она только через месяц, когда я гуляла в табуне и даже позволяла людям загонять меня на ночь – они начали меня обламывать, а я и не замечала… Мой брат сломал ногу, когда его напрыгивали на сто шестьдесят, и попал на мясокомбинат. Сестра тягала телегу. Еще одна работала в прокате под людьми…
Я не могла понять, как можно работать под людьми. Неужели мы, такие сильные, не может сбросить человека? Мама отвела глаза и стала щипать траву. Я поняла, что помощи мне ждать не от кого, но становиться такой, как они, не собиралась уже в таком раннем возрасте.
Итак, я начала битву. Битву за свободу – свою и всех лошадей.
От мамы я ушла спокойно, так как она была такой, как все – и сообщила мне все, что смогла. Это было не эгоизмом – во мне остались какие-то чувства – это было благоразумием: иначе я бы стала такой же.
В год ко мне, как и всем годовикам, в денник вошел человек. Я уже прослыла норовистой кобылкой, и в руках он держал хлыст… Человек попытался дотронуться до меня, и я вместо того, чтобы убегать, как делали остальные, укусила его со всей силы. Всегда предпочитала нападение… человек рассмеялся – зло – и позвал помощников. Я кусалась, ржала, звала маму, но они оттеснили меня в угол денника и надели недоуздок.
Я решила убиться, но снять его. А так как люди еще не вышли, решила убиться об них – хотя понимала, что они такие большие и сильные, к тому же и с оружием…
Я кинулась им в спину и стала бить копытами, стараясь наседать грудью. Человек упал, я вылетела из денника и полетела в поле, там содрав недоуздок об одиноко стоящее дерево…
Меня поймали, но главный урок жизнь мне дала – люди слабы. Очень слабы.
С тех пор началась война. Каждого человека я калечила, как могла, чтобы они отстали. Когда могла, убегала из денника. Прыгала через стенки левады – не допрыгивала, разбивала грудь в кровь, но прыгала еще раз…
Меня попытались заездить – и поняли, что такое лошадь. Те, кто пытался. Но они уже не были способны снова сесть даже на стул… перелом позвоночника после кувырка вместе с лошадью – не та вещь, после которой можно сидеть и думать о конях без дрожи в коленях.
После этого меня еще пару раз пытались брать под седло – но попытки не увенчались успехом. Попытались сдать на мясо – но начальство не разрешило, потому что я была от знаменитого производителя, и за эту случку выложили много денег.
Мое видео на свободе показывали на многих шоу, и судьи, закрыв глаза на некоторые факты, присуждали великолепные оценки за движения. Конечно, вне конкурса, но люди довольствовались и этим.
Поначалу я ликовала. Потом – поняла, что это далеко не все, что мои выкрутасы – это только игра по сравнению с настоящей битвой.
Я решила сражаться до конца – и тем же днем я сломала палец конюху, наконец-то решившему меня почистить. Назавтра – ударила спорсмена по лицу, встав на дыбы.
Так и началась моя жизнь. Каждый день – побои, дни без еды, иногда – насильственная седловка… Конечно, я мстила людям. И очень сильно. Всеми известными и возможными физически способами. Валилась на них, ломала руки и ноги… не считая относительно мелких пакостей в виде синяков и кровоточащих царапин.
От плохого кормления у меня начались периодические колики, но меня, конечно же, никто не лечил. Да и зачем? Я не озлобилась, как сделали бы многие на моем месте, а продолжила сражаться… я никогда не причиняла людям больше боли, чем та, которую они причиняли мне. Если кто-то входил в денник, то получал просто удар копытом. Удар кнута – это сломанная конечность. Надевание седла… почти смерть. У меня просто были слишком жесткие наказания.
Меня в очередной раз продали – на этот раз вРоссию. Наверное, понадеялись, что отправят на мясо… пусть надеются. Я буду биться тут – до конца.
8. Характер:- Седло? А, этот кожаный горб у тебя на спине… я его не люблю. Терплю, конечно, иначе будет больно, но не люблю. Оно очень сильно щекочет спину, и я часто брыкаюсь, особенно на облегченной рыси – люди этого не любят и, кажется, не понимают, чем это вызвано. У меня очень чувствительная кожа, и поэтому я очень сильно реагирую на шпоры – ноги просто несут меня вперед, даже если я этого не очень хочу – но не хочу я в исключительно редких случаях. А люди ругаются… Железо я не люблю еще больше, чем седло – оно такое противное, склизкое и холодное… Хочется выплюнуть, и я никогда сама не беру его в рот – люди нажимают на него, и почему-то рот открывается, а железо проскальзывает внутрь… Если вы считаете, что сможете меня подчинить – вы идиот. Если считаете, что меня можно сделать добрее лакомством или ласковыми словами – вы идиотский дурак. Меня невозможно подкупить и заставить; если хочу – то работаю, если не захочу, то просто скину вас. Сядете еще – скину и убегу. Поймаете и сядете – еще и лягну. Да, я способна убить человека, но пока до этого не доходило – сломанных рук-ног вполне хватало. Люди говорят, что я «строгая». Странное слово. Я просто отстаиваю свои права и не хочу быть рабом, который должен подчиняться человеку. Многие считают, что со мной стоит заниматься по школе Парелли или русского журналиста Невзорова, но те немногие, кто смог пройти со мной пару занятий, строем шли к психологу. Меня невозможно покорить любыми методами – если вы хотите качественной работы, то должны работать вместе со мной. И при этом помогать, не мешая. Пока этого никто не смог проделать.
К людям я отношусь сложно. Пока все они хотели меня покорить, заставить делать различные трюки на потеху публике и для зарабатывания денег – им это не удавалось. И не удастся. Можно ли со мной подружиться? Нет. Человек не может быть другом, он хищник и диктатор по своей природе. Просто он может погасить этот инстинкт и тогда довольно мирно работать со мной… Многие люди от меня без ума, но пары поездок хватает для перемены первого впечатления. Тем не менее находятся те, кто желает меня покорить… Прокатчики, мастера, просто разрядники, начальство – немало людей я сбросила с седла и вычеркнула из памяти.
Про поля сложный вопрос… Меня туда не берут. Обычные, уже покоренные лошади, почувствовав такой простор, убегают – люди это знают и даже не пытаются взять меня. Я не огорчаюсь – пусть я буду лучше гулять раз в неделю в леваде по колено в грязи, пусть все остальное время буду томиться в маленьком деннике с грязной соломой, где негде развернуться – я не покорюсь; не пойду на волю под седлом. В последние дни перед продажей меня водили в руках, чтобы не выглядела такой изможденной – они здорово об этом пожалели. Вырывалась, рвала веревки и убегала… В руках я почти всегда веду себя так – человек привык водить животных на поводке и думает, что лошади должны подчиняться; он не учитывает, что лошадь – не животное и не человек, на поводке ходить она не хочет и не будет. Конечно, часто коней обламывают, и они становятся животными, тупо терпящими все эти издевательства за жменьку овса… Я никогда не буду такой. Иногда коней, которые так решили, тоже обламывают – но мне пока везет. На поводке я стараюсь не удрать, вырвав чембур из рук человека, а кинуться на него и, перепрыгнув, тогда уже убежать. Люди глупы и слабы, они пугаются простых угроз, а мои угрозы беспричинными не бывают… руку сломать – запросто. Ребра сломать одним ударом копыта – всегда готова. Если мне угрожает опасность, я могу кинуться на человека и, лежа на нем, начав валяться – пару раз такое было, и люди выживали только чудом.
В клетке я чувствую себя выставленной на всеобщее обозрение, как животное в зоопарке. Люди называют клетку «денником», пряча под оболочкой невинного слова его истинную суть, но для меня это ничего не меняет. Я стараюсь вырваться, и немало дверей вылетело из петель после моих ударов… Теперь весь денник обшит железом, а вдоль прутьев – колючая проволока. Людям меня не жалко – не жалко и мне их. Все, кто строил эту клетку, должны быть наказаны – и я их наказываю. Мой денник невозможно отбить – и я стою по колено в навозе. Конюхи опасаются кормить меня, потому что я просуну нос даже сквозь проволоку, сдирая кожу – но укушу. Людишки, которые называют себя «спортсменами» - мучители лошадей – входя в клетку, начинают лупить меня бичом с цепью на конце. Я никогда не подчиняюсь, но силой им удается втиснуть трензель и накинуть седло. Но это давалось им каждый раз дорогой ценой…
Развязки? Меня никогда не чистили. И не будут чистить. Седло накидывают прямо на слипшуюся шерсть, трензель суют в твердые губы с мозолями… Чистить меня – слишком дорогое удовольствие; последний раз шкуры касалась щетка перед фотографией в паспорт – тогда конюх остался со сломанным пальцем. Я не хотела дойти до этого, но они меня били – и я ударила их.
Другие лошади… я видела их в клетке и, издалека, в леваде – но не общалась. Они чаще всего уже обломанные, тупые животные… жаль, очень жаль. Мне хочется плакать, когда я вижу лошадь под седлом, добровольно бегущую – потому что никакой добровольности в этом нет. Ее просто сломали, вынули и смяли душу, небрежно запихнув обратно. Оболочка осталась прежней – и другие, пока еще свободные лошади общаются с ней. Глупые… позже и они покоряются этим двуногим слабым существам, которые ничего не могут сделать с ними, но делают – просто на испуге и инстинктах. Они остались в нас еще от животных, и я долго боролась, чтобы искоренить в себе глупые привычки. Люди их поддерживают, прививают новые с первых дней жизни, чтобы сломать свободный дух лошади как можно раньше… Из тех лошадей, с которыми я была знакома, не ушел от людской расправы никто. Были те, которые, послушав меня, начинали упорствовать – но они быстро превращались в машины для мести, убивающие людей. Я способна на это, но предпочитаю не делать, и люди мне не нужны – если они не трогают меня и дают полную свободу, то я не трогаю их. Пока я вижу хоть одно ограничение, я буду упорствовать и добиваться своей цели.
Думаете, что вы многое узнали о моем характере? Ошибаетесь. Я – личность; я – не человек и не животное; я – это вселенная, и вселенная – это я. Нет, это не мания величия – каждая личность многогранна, и мой следующий поступок никто не может угадать, даже я сама.
Периодически у меня очень сильно болит живот, я начинаю волноваться и ходить… это случается редко, но лошадь с такими проблемами, как колики, пусть и нерегулярные, брать никто не хочет – несмотря на то, что это легко исправимо тщательным кормлением. У меня аллергия на обычный овес – чихаю – я могу есть только плющенный, желательно пролежавший около месяца. Конечно, на это никто не смотрит… Людям плевать – лишь бы бегала. А в моем случае – лишь бы сдохла поскорее, потому что сдать лошадь со смесью таких великолепных лошадей на мясо начальству конюшни не разрешают.
9. Фотография:
Кобыла находиться в КСК Королевский ветер.
ЦЕНА: 30 постов.
Настя- 19 лет, постраченно 1684 п. + 20 доп.постов.
Лошади: Льюис Кэрол( караковый тракен), Хиба(гнедая тракененская кобыла).
Разряд- рыжий жеребец, 2004 г.р., орловский рысак, конкурный. Хозяин- нет.
Рапира- гнедая конкурная кобыла, 2006 г.р., помесь орловского рысака и шайра. Хозяйка- Маша (Саймон).
Ландор- караковый мерин , 2005 г.р., помесь. Хозяйка- Аня( Вектор).
|
| |
| |
